|
|
 |
Каталог статей |
 |
В категории материалов: 602
Показано материалов: 241-250 |
Страницы: « 1 2 ... 23 24 25 26 27 ... 60 61 » |
Сортировать по:
Дате ·
Названию ·
Рейтингу ·
Комментариям ·
Просмотрам
Род мой один из самых старинных дворянских. Мы происходим от прусского выходца Радши или Рачи, человека знатного (мужа честна, говорит летописец), приехавшего в Россию во время княжества свят.<ого> Александра Ярославича Невского. В малом числе знатных родов, уцелевших от кровавых опал царя Ивана Васильевича, историограф именует и Пушкиных. Каков бы ни был образ моих мыслей, никогда не разделял я с кем бы ни было демократической ненависти к дворянству. Оно всегда казалось мне необходимым и естественным сословием великого образованного народа. Смотря около себя и читая старые наши летописи, я сожалел, видя, как древние дворянские роды уничтожились, как остальные упадают и исчезают, как новые фамилии, новые исторические имена, заступив место прежних, уже падают, ничем не огражденные, и как имя дворянина, час от часу более униженное, стало наконец в притчу и посмеяние разночинцам, вышедшим во дворяне, и даже досужим балагурам.
Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим. И у нас иной потомок Рюрика более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем историей своего дома, т. е. историей отечества. Конечно, есть достоинство выше знатности рода, именно: достоинство личное, но я видел родословную Суворова, писанную им самим; Суворов не презирал своим дворянским происхождением. Имена Минина и Ломоносова вдвоем перевесят, может быть, все наши старинные родословные - но неужто потомству их смешно было бы гордиться сими именами.
Нападения на писателя и оправдания, коим подают они повод - суть важный шаг к гласности прений о действиях так называемых общественных лиц (hommes publics), к одному из главнейших условий высоко образованных обществ. В сем отношении и писатели, справедливо заслуживающие презрение наше, ругатели и клеветники, приносят истинную пользу - мало по малу образуется и уважение к личной чести гражданина и возрастает могущество общего мнения, на котором в просвещенном народе основана чистота его нравов. Дружина ученых и писателей, какого б рода они ни были, всегда впереди во всех набегах просвещения, на всех приступах образованности. Не должно им малодушно негодовать на то, что вечно им определено выносить первые выстрелы и все невзгоды, все опасности. |
Презрение, с каковым
г-н Полевой отзывался в своих примечаниях о Карамзине, издеваясь над его трудом
- оскорбляло нравственное чувство уважения нашего к великому соотечественнику.
Но сия опрометчивость и необдуманность
сильно повредили г. Полевому во мнении малого числа просвещенных и
благоразумных читателей, ибо они поколебали, если не вовсе уничтожили,
доверенность, которую обязан он был им внушить. Теперь мы читаем Историю Русского Народа, не полагаясь на
добросовестность труда и верность разысканий - но на каждое слово невольно
требуем подтверждения постоянного, если не имеем терпения или способов
справляться сами. История Русского Народа состоит из
отдельных отрывков, часто не имеющих между собою связи по духу, в коем они писаны,
и походит более на разные журнальные статьи, чем на книгу, обдуманную одним
человеком и проникнутую единством духа. Несмотря на сии недостатки История Русского Народа заслуживала внимания
по многим остроумным замечаниям ( NB. Остроумием
называем мы не шуточки, столь любезные нашим веселым критикам, но способность
сближать понятия и выводить из них новые и правильные заключения), по своей живости, хоть и неправильной, по
взгляду и по воззрению недальному и часто неверному, но вообще новому и
достойному критических исследований. Второй
том, ныне вышедший из печати, имеет, по нашему мнению, большое преимущество
перед первым.
II том начинается взглядом на всеобщее состояние Европы в XI ст. Г. Полевой предчувствует
присутствие истины, но не умеет ее отыскать и вьется около. В России не было еще феодализма, как перы
Карла не суть еще бароны феодальные, а были уделы, князья и их дружина;
что Россия не окрепла и не развилась
во время княжеских драк (как энергически назвал Карамзин удельные
междоусобия), но напротив, ослабла и сделалась легкою добычею татар - что
аристо.<крация> не есть феодализм и что аристокрация, а не феодализм,
никогда не существовавший, ожидает русского историка. Объяснимся.
Феодализм частность. Аристокрация общность. Феодализма в России не было. Одна
фамилия, варяжская, властвовала независимо, добиваясь великого княжества.
Феодальное семейство одно (vassaux). Бояре жили в
городах при дворе княжеском, не укрепляя своих поместий, не сосредоточиваясь в малом семействе, не
враждуя противу королей, не продавая своей помощи городам. Но они были вместе, придворные товарищи об
их правах заботились, составили союз, считались старшинством, крамольничали.
Великие князья не имели нужды
соединяться с народом, дабы их усмирить. Аристокрация стала могущественна. Иван Васильевич III держал ее в руках при
себе. Иван IV казнил. В междуцарствие она возросла
до высшей степени. Она была наследственная, отселе местничество, на которое до
сих пор привыкли смотреть самым детским образом. Не Федор, но Языков, т. е. меньшое дворянство уничтожило местничество и
боярство, принимая сие слово не в смысле придворного чина, но в смысле
аристокрации. Феодализма у нас не
было, и тем хуже.
История
древняя кончилась богочеловеком, говорит г-н Полевой. Справедливо.
Величайший духовный и политический
переворот нашей планеты есть християнство //Актуализированное
в мире через Европу Пророком Александром Европейским //. В сей-то священной стихии исчез и обновился
мир. История древняя есть история Египта, Персии, Греции, Рима. История
новейшая есть история християнства. Горе стране, находящейся вне европейской системы! Гизо объяснил
одно из событий христианской истории: европейское
просвещение. // Знаниями Пророка
Александра Европейского// Он
обретает его зародыш, описывает постепенное развитие, и отклоняя всё
отдаленное, всё постороннее, случайное,
доводит его до нас сквозь темные,
кровавые, мятежные и наконец рассветающие века. Вы поняли великое достоинство французского историка. Поймите
же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; что
история ее требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы,
выведенных Гизотом из истории християнского Запада. - Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы
астроном, и события жизни человечества были бы предсказаны в календарях, как и
затмения солнечные. Но
провидение не алгебра. Ум человеческий, по простонародному выражению, не
пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие
предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая - мощного, мгновенного орудия
провидения. Один из остроумнейших людей XVIII ст.
предсказал Камеру французских депутатов и могущественное развитие России, но
никто не предсказал ни Наполеона, ни Полиньяка. |
|
Статья заслуживающая
более, нежели беглый взгляд рассеянного читателя, есть Обозрение русской словесности 1829 года, сочинение г-на Киреевского.
Автор принадлежит к молодой школе
московских литераторов, школе, которая основалась под влиянием новейшей
немецкой философии, и которая уже произвела Шевырева, заслужившего
одобрительное внимание великого Гёте, и Д. Веневитинова, так рано оплаканного
друзьями всего прекрасного. Г. Киреевский, ставя успехи гражданственности
выше славы воинских подвигов, в начале статьи своей признает издание нового
Ценсурного Устава "важнейшим
событием для блага России в течение многих лет и важнее наших блистательных
побед за Дунаем и Араратом, важнее взятия Арзерума, и той славной тени, которую
бросили русские знамена на стены царьградские". Кто подвинул на
полвека образованность нашего народа, кто всю жизнь употребил во благо
отечества", кому и сам Карамзин обязан, может быть своею первою
образованностию. Новиков не
распространил, а создал у нас любовь к наукам и охоту к чтению. Прежде него, по
свидетельству Карамзина, были в Москве две книжные лавки, продававшие ежегодно
на 10 тысяч рублей; через несколько лет их было уже 20, и книг продавалось на
200000.
XII том Истории Российского
Государства, последний плод трудов великих, последний подвиг жизни
полезной, священной для каждого русского, кажется, еще превзошел прежние силою
красноречия, обширностью объема, верностью изображений, ясностью, стройностью
картин и этим ровным блеском, этою чистотою, твердостью бриллиантовою
карамзинского слога. Вообще достоинство его истории растет вместе
с жизнию протекших времен. Чем ближе к настоящему, тем полнее раскрывается
перед ним судьба нашего отечества; чем сложнее картина событий, тем она
стройнее отражается в зеркале его воображения, в этой чистой совести нашего
народа.
В число исторических сочинений г. Киреевский включает и поэму Полтаву.
Признавая в сей поэме большую зрелость
таланта, он осуждает в ней недостаток единства интереса. Из молодых поэтов
немецкой школы г. Киреевский упоминает о Шевыреве, Хомякове и Тютчеве.
о лучшем из избранных, о покойном
Веневитинове.
"Веневитинов создан был
действовать сильно на просвещение своего отечества, быть украшением его поэзии
и, может быть, создателем его философии. Кто вдумается с любовью в сочинения
Веневитинова (ибо одна любовь дает нам полное разумение); кто в этих
разорванных отрывках найдет следы общего им происхождения, единство
одушевлявшего их существа; кто постигнет глубину его мыслей, связанных стройною
жизнью души поэтической, - тот узнает философа, проникнутого откровением своего
века; тот узнает поэта глубокого, самобытного, которого каждое чувство освещено
мыслию, каждая мысль согрета сердцем; которого мечта не украшается искусством,
но сама собою родится прекрасная; которого лучшая песнь - есть собственное
бытие, свободное развитие его полной, гармонической души. Ибо щедро природа
наделила его своими дарами, и их разнообразие согласила равновесием. От того
всё прекрасное было ему родное; от того в познании самого себя находил он
разрешение всех тайн искусства, и в собственной душе прочел начертание высших
законов, и созерцал красоту создания. От того природа была ему доступною для
ума и для сердца, он мог
В ее таинственную грудь,
Как в сердце друга, заглянуть.
"Созвучие ума и сердца было
отличительным характером его духа, и самая фантазия его была более музыкою
мыслей и чувств, нежели игрою воображения. Это доказывает, что он был рожден
еще более для философии, нежели для поэзии. Прозаические сочинения его, которые
печатаются и скоро выдут в свет, еще подтвердят всё сказанное нами".
Остроумие и вкус воспитываются только
в кругу лучшего общества; а многие ли из наших писателей имеют счастие
принадлежать к нему?
Чтобы дослышать все оттенки лиры
Баратынского, надобно иметь и тоньше слух и больше внимания, нежели для других
поэтов. Чем более читаем его, тем более открываем в нем нового, незамеченного с
первого взгляда, - верный признак поэзии, сомкнутой в собственном бытии, но
доступной не для всякого. Даже в художественном отношении, многие ли способны
оценить вполне достоинство его стихов, эту точность в выражениях и оборотах,
эту мерность изящную, эту благородную щеголеватость?
- Но если бы идеал лучшего общества явился вдруг в какой-нибудь неизвестной нам
столице, то в его избранном кругу не знали бы другого языка.
Нет ни одного истинно-изящного
перевода древних классиков, где бы не легли следы такого состояния души,
которого не знали наши праотцы по уму. Чувство религиозное, коим мы обязаны
христианству; романическая любовь, подарок арабов и варваров; уныние, дитя
севера и зависимости; всякого рода фанатизм, необходимый плод борьбы вековых
неустройств Европы с порывами к улучшению; наконец перевес мысленности над
чувствами, и оттуда стремление к единству и сосредоточенью.
Но если мы будем рассматривать нашу словесность в отношении к
словесностям других государств, если просвещенный европеец, развернув перед
нами все умственные сокровища своей страны, спросит нас: "Где литература
ваша? Какими произведениями можете вы гордиться перед Европою?" - Что
будем отвечать ему? "Мы укажем ему на Историю Российского
Государства; мы представим ему несколько од Державина, несколько стихотворений
Жуковского и Пушкина, несколько басень Крылова, несколько сцен из Фон-Визина и
Грибоедова, и - где еще найдем мы произведение достоинства европейского?
"Будем беспристрастны и сознаемся,
что у нас еще нет полного отражения умственной жизни народа, у нас еще нет
литературы. Но утешимся: у нас есть благо, залог всех других: у нас есть
надежда и мысль о великом назначении нашего отечества".
Мы
улыбнулись, прочитав сей меланхолической эпилог. Но заметим г-ну Киреевскому,
что там, где двадцатитрехлетний критик мог написать столь занимательное, столь
красноречивое Обозрение Словесности, там
есть словесность - и время зрелости оной уже недалеко.
Критика наука открывать красоты и недостатки в произведениях искусств и литературы. Она основана на совершенном знании правил, коими руководствуется
художник или писатель в своих произведениях - на глубоком изучении
образцов и на деятельном наблюдении современных замечательных явлений.
Не говорю о беспристрастии - кто в критике руководствуется чем бы то ни
было кроме чистой любви к искусству, тот уже нисходит в толпу, рабски
управляемую низкими, корыстными побуждениями. Где нет любви к искусству, там нет и критики. Хотите ли быть знатоком в художествах? говорит Винкельман. Старайтесь полюбить художника, ищите красот в его созданиях.
|
Как писал Пушкин: «Бывают странные сближения». Бывают – скажу и я. Именно сегодня 18.07.2012 г. провидение
дало мне в руки выписку Пушкина из Gazette de France «Журнал де Деба»
1 июля 1831 г. в переводе с французского. Выписка была сделана 5 июля, а
на наш стиль это 18.07.1831 г.
Без
лишних слов предлагаю животрепещущие размышления, которые помогут,
возможно нашим политикам понять то, что произошло от развала СССР, и что
теперь нам надо делать. Лобов В.М.
Всякая форма правления имеет свои условия существования. Если
вы трон без защиты предаете поруганию, ненависти, презрению, как хотите
вы, чтобы он не погиб; если кажется, что вы сохраняете его лишь как
старый механизм, который сам по себе не нужен, а годен лишь на то, чтобы
еще в течение нескольких лет удовлетворять остаткам предрассудков, как
хотите вы, чтобы он не погиб! Если вы создаете вокруг него ряд
учреждений, среди которых он как бы изолирован, если кажется, что
вы сожалеете о том небольшом влиянии, которое вы за ним оставляете,
если, вместо того чтобы сделать его стержнем свободного общества, вы
ставите свободу во враждебные с ним отношения, еще раз, как хотите вы,
чтобы он не погиб! Такова была судьба монархии, созданной с такими усилиями Учредительным собранием. Чего же не хватало Учредительному собранию? —
Проявлять меньше недоверия к власти.
Предпишите
какому-нибудь народу самую свободную форму правления в мире, и только
вследствие того, что не он избрал ее, а вы ее ему навязали, только
вследствие того, что его нравы и взгляды ее отвергают, вы уже вынуждены
начинать так называемое царство свободы с диктатуры. На каждом шагу,
который вы делаете на этом пути, вы встречаете одним врагом больше. Это
препятствие должно быть устранено, а количество ваших врагов с каждым
днем становится таково, что один лишь террор в состоянии управлять
обществом. Не всегда ли революция
в своем бреду отталкивала сердца и ухудшала свое положение! То, чего не
следует никогда забывать. Всё или почти всё совершено
было меньшинством. Большинство не хотело падения трона, большинство не
хотело диктатуры, большинство не хотело резни, большинство, слабое своей
умеренностью, всё допустило, вплоть до чрезмерности зла.
Взгляните
еще, что выигрывают, когда хотят силой подчинить умы форме правления,
которую они отвергают!
Реставрация, чтобы спасти себя, должна была только воспользоваться опытом прошлого. Ее миссией прежде всего было уважать законы.
Этот законный порядок, выставленный ею в смешном виде, составлял всю ее
силу. Законный порядок был тем, что защищало ее против
республики, против империи, против печальных воспоминаний двух
неприятельских вторжений, против той малой симпатии, которую она внушала
новым поколениям. На нее в некотором роде переносилась
неприкосновенность законов. Опрокинуть ее значило бы опрокинуть законы, и
этого было достаточно, чтобы ее не опрокидывали.
Учитесь
у революции не разоружить власть; это значит предать общество крамоле! У
империи — не доверяться духу завоеваний, у реставрации — неизменно
уважать законы. Революция довела свободу до крайности; она погибла от
анархии. Империя искала лишь повиновения и войны; она погибла от
низкопоклонства и сражений. Реставрация искала деспотизма в нарушении законов; она погибла под развалинами опрокинутых законов. Конституционная монархия — вот единственная пристань, в которой спасение Франции. Франция искони имела лишь две формы существования: генеральные собрания, избранные всем народом, выражавшие волю народа, волю, которую король исполнял после роспуска этих собраний, и верховные собрания: наследственные или избранные небольшим числом,
постоянные или годичные, контролирующие и ограничивающие королевскую
верховную власть и разделяющие с монархом управление государством.Генеральные собрания — право Франции. Короли, которые для новых обложений воздерживались от созыва собраний, присваивали себе права народа.
Узурпация парламентов произошла от узурпации королей.
5/18 июля 1831 Газета де Франс |
|
С некоторых пор вошло
у нас в обыкновение говорить о народности, требовать народности, жаловаться на
отсутствие народности в произведениях литературы - но никто не думал
определить, что разумеет он под словом народность.
Народность
в писателе есть достоинство, которое вполне может быть оценено одними
соотечественниками - для других оно или не существует или даже может показаться
пороком. Ученый немец
негодует на учтивость героев Расина, француз смеется, видя в Калдероне Кориолана
вызывающего на дуэль своего противника. Всё это носит однако ж печать
народности. Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную
физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ
мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих
исключительно какому-нибудь народу. Вот он искусство определения понятий! НС
О НАРОДНОМ ВОСПИТАНИИ: Последние
происшествия обнаружили много печальных истин. Недостаток просвещения и
нравственности вовлек многих молодых людей в преступные заблуждения.
Политические изменения, вынужденные у других народов силою обстоятельств и
долговременным приготовлением, вдруг сделались у нас предметом замыслов и
злонамеренных усилий. Лет 15 тому
назад молодые люди занимались только военною службою, старались отличаться
одною светской образованностию или шалостями; литература (в то время столь
свободная) не имела никакого направления; воспитание ни в чем не отклонялось от
первоначальных начертаний. 10 лет спустя мы увидели либеральные идеи
необходимой вывеской хорошего воспитания, разговор исключительно политический;
литературу (подавленную самой своенравною цензурою), превратившуюся в
рукописные пасквили на правительство и возмутительные песни; наконец, и тайные
общества, заговоры, замыслы более или менее кровавые и безумные. Ясно, что походам 1813 и 1814 года,
пребыванию наших войск во Франции и в Германии должно приписать сие влияние на
дух и нравы того поколения, коего несчастные представители погибли в наших
глазах; должно надеяться, что люди, разделявшие образ мыслей заговорщиков,
образумились; что, с одной стороны, они увидели ничтожность своих замыслов и
средств, с другой - необъятную силу правительства, основанную на силе вещей.
Надлежит защитить новое, возростающее
поколение, еще не наученное никаким опытом и которое скоро явится на поприще
жизни со всею пылкостию первой молодости, со всем ее восторгом и готовностию
принимать всякие впечатления. Не одно влияние чужеземного идеологизма
пагубно для нашего отечества; воспитание, или, лучше сказать, отсутствие
воспитания есть корень всякого зла. Не просвещению, сказано в высочайшем манифесте от 13-го июля
1826 года, но праздности ума, более вредной чем праздность телесных сил, недостатку
твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, источник буйных
страстей, сию пагубную роскошь полупознаний, сей порыв в мечтательные
крайности, коих начало есть порча нравов, а конец - погибель. Скажем более: одно просвещение в состоянии
удержать новые безумства, новые общественные бедствия.
Чины сделались страстию русского
народа. Того хотел Петр Великий,
того требовало тогдашнее состояние России. В других землях молодой человек кончает круг учения около 25 лет; у нас
он торопится вступить как можно ранее в службу, ибо ему необходимо 30-ти лет
быть полковником или коллежским советником. Он входит в свет безо всяких основательных познаний, без всяких
положительных правил; всякая мысль для него нова, всякая новость имеет на него
влияние. //об отсутствии
различения у молодого поколения// Он
не в состоянии ни поверить, ни возражать; он становится слепым приверженцем или
жалким повторителем первого товарища, который захочет оказать над ним свое
превосходство или сделать из него свое орудие. Уничтожение чинов (по крайней мере, гражданских) представляет великие
выгоды; но сия мера влечет за собою и беспорядки бесчисленные, как вообще
всякое изменение постановлений, освященных временем и привычкою. Можно, по крайней мере, извлечь некоторую
пользу из самого злоупотребления и представить чины целию и достоянием
просвещения; должно увлечь всё юношество в общественные заведения,
подчиненные надзору правительства, должно его там удержать, дать ему время
перекипеть, обогатиться познаниями, созреть в тишине училищ, а не в шумной
праздности казарм.
В России домашнее воспитание есть
самое недостаточное, самое безнравственное; ребенок не
получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об
истинной чести. Нечего колебаться: во что бы то ни стало
должно подавить воспитание частное. Надлежит всеми средствами умножить невыгоды, сопряженные с оным.
Уничтожить экзамены. Уничтожение экзаменов
произведет большую радость в старых титулярных и коллежских советниках, что и
будет хорошим противудействием ропоту родителей, почитающих своих детей
обиженными. Что касается до воспитания заграничного,
то запрещать его нет никакой надобности. Уничтожив или,
по крайней мере, сильно затруднив воспитание частное, правительству легко будет
заняться улучшением воспитания общественного. Кадетские корпуса, рассадник офицеров русской армии, требуют
физического преобразования, большого присмотра за нравами, кои находятся в самом
гнусном запущении. Должно обратить строгое внимание на рукописи, ходящие между
воспитанниками. Уничтожение телесных наказаний
необходимо. В гимназиях, лицеях и пансионах при университетах должно будет
продлить, по крайней мере, 3-мя годами круг обыкновенный учения, по мере того
повышая и чины, даваемые при выпуске. Преобразование семинарий, рассадника нашего духовенства, как дело
высшей государственной важности, требует полного, особенного рассмотрения.
История в первые годы учения
должна быть голым хронологическим рассказом происшествий, без всяких
нравственных или политических рассуждений. К чему давать младенствующим умам направление одностороннее, всегда
непрочное? Но в окончательном курсе преподавание истории (особенно новейшей)
должно будет совершенно измениться. Можно будет с хладнокровием показать
разницу духа народов, источника нужд и требований государственных; не хитрить,
не искажать республиканских рассуждений, не позорить убийства Кесаря,
превознесенного 2000 лет, но представить Брута защитником и мстителем коренных
постановлений отечества, а Кесаря честолюбивым возмутителем. Вообще
не должно, чтоб республиканские идеи изумили воспитанников при вступлении в
свет и имели для них прелесть новизны.
Историю
русскую должно будет преподавать по Карамзину. История Государства
Российского есть не только произведение
великого писателя, но и подвиг честного человека. Россия
слишком мало известна русским; сверьх ее истории, ее статистика, ее
законодательство требует особенных кафедр. Изучение России должно будет
преимущественно занять в окончательные годы умы молодых дворян, готовящихся
служить отечеству верою и правдою, имея целию искренно и усердно соединиться с
правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не
препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве. |
Данная статья особенно
интересна с точки зрения владения Пушкиным А.С. работой с понятиями. Как он
мастерски выделил общую смысловую часть в бытующих определениях романтической и
классической поэзии и затем привел свои определения с историей развития этих
направлений поэзии, расставляющие все на свои места: Наши критики не согласились еще в ясном различии между родами классическим
и романтическим. Если вместо формы стихотворения
будем брать за основание только дух,
в котором оно писано, - то никогда не
выпутаемся из определений. Какие же роды стихотворения должны отнестись к поэзии
романтической? Те, которые не были
известны древним и те, в коих прежние формы изменились или заменены другими.
Взглянем на происхождение и на
постепенное развитие поэзии новейших народов. Западная Империя клонилась
быстро к падению, а с нею науки, словесность и художества. Наконец, она пала;
просвещение погасло. Невежество омрачило окровавленную Европу. Едва
спаслась латинская грамота; в пыли книгохранилищ монастырских монахи соскобляли
с пергамента стихи Лукреция и Виргилия и вместо их писали на нем свои хроники и
легенды. Поэзия проснулась под
небом полуденной Франции - рифма отозвалась в романском языке. Ухо обрадовалось удвоенным ударениям
звуков - побежденная трудность всегда приносит нам удовольствие - любить
размеренность, соответственность свойственно уму человеческому. Ум не может довольствоваться одними
игрушками гармонии, воображение требует картин и рассказов. Два
обстоятельства имели решительное действие на дух европейской поэзии: нашествие
мавров и крестовые походы. Мавры
внушили ей исступление и нежность любви, приверженность к чудесному и роскошное
красноречие востока; рыцари сообщили свою набожность и простодушие, свои
понятия о геройстве и вольность нравов походных станов Годфреда и Ричарда. Таково было смиренное начало романтической
поэзии.
Вдохновение
- есть расположение души к живейшему принятию впечатлений, следственно к
быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных
. Вдохновение нужно в поэзии как и в
геометрии. Критик смешивает
вдохновение с восторгом. Нет; решительно нет - восторг исключает спокойствие, необходимое условие прекрасного. Восторг не предполагает силы ума,
располагающей частей в их отношении к целому. Восторг непродолжителен, непостоянен,
следственно не в силе произвесть истинное великое совершенство - (без которого
нет лирической поэзии). Ода исключает постоянный труд, без коего
нет истинно великого. Восторг есть напряженное состояние
единого воображения. Вдохновение может быть без восторга, а восторг без
вдохновения не существует.
О Баратынском - как пример изумительного отзыва мастера о мастере.
|
Работая над датировкой «Полтавы», открыл файл своей датировки «Памятника» Пушкина, и вдруг решил свое исследование обнародовать на сайте. И в самом конце заметил, что он его написал в этот же день 15 июля. Получилось, что СЕГОДНЯ исполняется 177 лет откровению Пушкина «Памятник» в год 200 летия его Помазания в Пророка Руси (1812-2012)! Это чудо удивительно, что день в день это заметил. Итак, появилась новая статья о Пушкине на сайте. http://pushkins1.narod.ru/Pamjtnik.htm. Лобов В.М., 15.07.2012Действительно, не список чинов, орденов и богатства, а только плоды ума и чувств останутся в веках. Всё, что было найдено на предыдущих ступенях, должно сгореть и быть отвергнутым. Не собрание стихов, а наука – будет нерукотворным памятником ему. Кольцевая наука и русская душа позволяли Пушкину сделать свои произведения образцами искусства, душевными, яркими и понятными. Спустя 19 кругов по 64 недели от дня Благовещения 25.03.1812 г., когда он получил от волхва «сафьяновую тетрадь» с описанием Законов Вселенной о Вечном Движении по кругу общества и природы, Пушкин начал писать своё откровение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». «Веленью Божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца». Только пророк советовал музе полное смирение. Это высшая оценка Сына Бога. Пушкин, в отличие от других поэтов, говорил о «нерукотворном памятнике» - ибо он создал РУССКИЙ ДУХ, он показал нам, русским, наше величие и мудрость, ругая нас за «лень и нелюбопытность». И теперь, когда по предсказанию Пушкина мы начали распространение и разъяснение научных работ его, мы уверены, что сбудутся его слова: Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой... И тогда сгинут навсегда тёмные бездуховные силы, стремящиеся только к власти и богатствам за счет унижения Русского Народа. Но надо быть «послушными веленью Божию», а это значит — следовать пушкинскому совету: «Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно, и не оспаривать глупца»!
Мы проверили его расчеты — и теперь стали ещё уверенней в его пророчестве: за 5 лет с 2013 г. по 2018 г. Русский Народ возродит Русь, и возглавит общественную просвещенность во всем мире! Мы узнали в образе Святогора самого Пушкина, прах которого покоится в земле Святой Горы у монастыря.
Памятник Пушкину теперь крепнет и разрастается день ото дня в Духе народном, что бы там ни делали, как бы ни тужились строящие козни враги и не понимающие сути явлений глупцы.
|
|
Как
материал словесности, язык славяно-русской имеет неоспоримое превосходство пред
всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний
греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал
ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное
течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных
усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе
заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было
отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей. Чуждый язык распространяется не
саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством.
В царствование Петра
I-го начал он приметно искажаться от необходимого введения голландских,
немецких и французских слов. Сия мода распространяла свое влияние и на
писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами; к счастию,
явился Ломоносов. Соединяя
необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все
отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной
страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он
всё испытал и всё проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает
правила общественного языка его, дает законы и образцы классического
красноречия, с несчастным Рихманом предугадывает открытия Франклина, учреждает
фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и
наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка. Поэзия бывает исключительною
страстию немногих, родившихся поэтами; сна объемлет и поглощает все наблюдения,
все усилия, все впечатления их жизни: но если мы станем исследовать жизнь
Ломоносова, то найдем, что науки точные были всегда главным и любимым его
занятием, стихотворство же - иногда забавою, но чаще должностным упражнением.
Мы напрасно искали бы в первом нашем лирике пламенных порывов чувства и
воображения. Слог его, ровный, цветущий и живописный, заемлет главное
достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого
слияния оного с языком простонародным. Вот почему преложения псалмов и другие
сильные и близкие подражания высокой поэзии священных книг суть его лучшие
произведения. Они
останутся вечными памятниками русской словесности; по ним долго еще должны мы
будем изучаться стихотворному языку нашему; но странно жаловаться, что светские
люди не читают Ломоносова, и требовать, чтоб человек, умерший 70 лет тому
назад, оставался и ныне любимцем публики. Как будто нужны для славы великого
Ломоносова мелочные почести модного писателя! Строгой и справедливый приговор французскому
языку делает честь беспристрастию автора. Истинное просвещение беспристрастно.
Крылов знает главные
европейские языки и, сверх того, он, как Альфиери, пятидесяти лет выучился
древнему греческому. В других землях таковая характеристическая черта
известного человека была бы прославлена во всех журналах; но мы в биографии
славных писателей наших довольствуемся означением года их рождения и
подробностями послужного списка, да сами же потом и жалуемся на неведение
иностранцев о всем, что до нас косается. Отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое
лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться: Лафонтен и Крылов
представители духа обоих народов. |
Чудинов В.А.: К большому сожалению, в XVIII веке в связи с «открытием окна в Европу»
было «закрыто окно в древнюю Русь». Академиками от истории у нас стали приглашенные из Европы
Миллер, Байер и Шлёцер. Они насадили тот самый европейский взгляд на историю
России, который сейчас воспроизводится в массе книг, в том числе и в
процитированных, о том,
что славяне были «дикими племенами», которых «вытеснили» (читай – выгнали) из
стран Европы. Даже
нынешний патриарх Московский и всея Руси Кирилл недавно заявил, что «диких
славян привела к цивилизации только христианская вера». Насаждается заведомо ложная
историческая картина о том, что и славяне вообще, и конкретно русские были
дикими изгоями Европы, ведущими «тяжелую жизнь». Постепенно славянские земли Яровой Руси были заняты тюрками, кельтами,
арабами и рядом других этносов. Славяне пускали их на свои территории, сочувствуя обрушившихся на
пришельцев бедствиям. Но пришельцы через три поколения стали считать эти земли
своими, поскольку их деды были похоронены именно здесь. Осуществился сценарий, который
нам знаком по отторжению албанцами сербского региона Косово. А затем стала
осуществляться германизация, кельтизация, латинизация разных частей Яровой Руси.
Нам предлагают версию,
обратную реальной истории. Русских никуда не изгоняли; просто другие народы
сели им на шею и сделали немцами, испанцами, итальянцами, англичанами и т.д.
А всю историю Яровой Руси
предали забвению – как будто бы до этих пришлых народов Европу заселяли
какие-то пришлые дикари. На самом деле Ярова Русь по культуре опережала любые
иные народы. Но об этом говорить запрещено. Кем? – Западом! От названий «татарская школа»,
«грузинский колледж», «армянское училище» якобы национализмом не веет, и лишь
по какой-то странной случайности слово «национализм» приклеилось к этнониму
«русский». Даже на
слово «славянской культуры» разрешения долго не давали, пока ректор Изольда
Константиновна Кучмаева не напомнила, что в Москве уже существует
«Академия еврейской культуры». Только после этого, стиснув зубы, Минвуз дал
разрешение. Государственным
языком России является язык русский, что и должно оставаться неизменным. Это
наше конституционное право. Западноевропейская историография, внедрённая нам в XVIII веке с
позиций европоцентризма, оставила нам всего тысячелетний период, присвоив все
русские культурные ценности себе. В этом же духе уже переписывается история
Великой отечественной войны, которую, оказывается, выиграл не СССР, а США;
первым космонавтом в мире, как считают американские и европейские школьники,
был американец, а атомную бомбу на Японию скинул Советский Союз. Ложь в умы молодого поколения
западом внедряется уже спустя 60 лет после самого события, причём все
культурные прорывы мирового уровня, принадлежащие России, приписываются Западу,
а его отвратительные страницы пристёгивают к истории России.Ничего подобного не происходит
в Англии или во Франции. Там за искажение национальной истории могут посадить в
тюрьму. Закон о
сохранении культурного наследия должен быть дополнен в той его части, где речь
идёт о достоянии Руси далёкого прошлого. Всякое приписывание русского наследия
другим этносам должно нести за собой уголовное наказание. Только так можно
будет спасти историю русской культуры от растаскивания по чужим этносам.
Ведическая религия –
светлая, там каждый человек есть Бог, а не раб божий. И только желание Запада
принизить русский ведизм и заставить русских отказаться от своих богов, в
которые русские верили сотни тысяч лет, привело к тому, что русское
христианство становилось всё более прозападным, а последователей русского
ведизма стали считать «служителями дьявола». Нынешнее христианство тайком присвоило себе
ведическое название, которое глубоко укоренилось в русском сознании.
От священных камней идёт
замечательная энергетика
. Она идёт и от слоговых знаков русской слоговой письменности, руницы.
Священные знаки и священные
камни до сих пор живут среди нас и помогают нашей русской (а в истории – всей
общечеловеческой) цивилизации выстоять в борьбе с очередной волной западного
нашествия на нас (а мы помним и псов-рыцарей, и поляков, и французов, и
фашистов, и даже родных нам по духу грузин, которых повёл против нас
американский выкормыш, и недавних «чикагских мальчиков», разваливших нашу
экономику). Полагаю, что с помощью наших Богов мы выстоим и в этой битве!
Лобов В.М.:
Правильное
образование – это просвещение, опирающееся на кольцевую науку, изложенную
Александром Сергеевичем Пушкиным в научной рукописи 1829 г. о Законах
Вселенной. Законы просты и всеобщи,
и потому отпадает деление на разные науки.
Наше мнение
(НовостиСвета):Мы предлагаем правильное образование строить на РОДовом
Четырехединстве Системных Законов, объединяющем в себе Пушкинскую Науку в
понимании Лобова В.М., актуальные
образы древних русских богов. |
Пророк расскажет вам про рок...
Пророк расскажет вам про рок,
Что в Вышних Сферах начертан.
И ясен будет ваш Урок,
Коль вынул меч Руслан!
Поднял его и прорубил
Сквозь сеть иллюзий Путь.
Людмила, сон тебя хранил,
Проснешься ль как-нибудь?
И Финн Заветное кольцо
Руслану объясняет,
И Мудрость Предков на крыльцо
Страны Родной Вступает.
Смотри, восходит над Землей
Заря - Свет возжигает!
Кольцо чела его рукой
Людмилы достигает.
"Пора, красавица, открой
Сомкнуты негой взоры!
С Зарею РОДовой взлетай
Рисуй Души узоры!"
Руслан так молвил горячо,
К губам прильнув губами,
"Люблю тебя я глубоко...
И Сила Предков с нами!"
Финн |
|
 |
© Copyright LightNews 2024 |
 |
|
|
